Неточные совпадения
Как бы пробудившись от сна, Левин долго не мог опомниться. Он оглядывал сытую лошадь, взмылившуюся между ляжками и на шее, где терлись поводки, оглядывал Ивана кучера, сидевшего подле него, и вспоминал о том, что он ждал брата, что жена, вероятно, беспокоится его долгим
отсутствием, и старался догадаться, кто был гость, приехавший с братом. И брат, и жена, и неизвестный гость представлялись ему теперь иначе, чем прежде. Ему казалось, что теперь его отношения со всеми
людьми уже будут другие.
Все встали встретить Дарью Александровну. Васенька встал на минуту и со свойственным новым молодым
людям отсутствием вежливости к дамам чуть поклонился и опять продолжал разговор, засмеявшись чему-то.
Но каждый раз, присутствуя на собраниях, он чувствовал, что раздраженные речи, сердитые споры
людей изобличают почти в каждом из них такое же кипение тревоги, такой же страшок пред завтрашним днем, такие же намерения развернуть свои силы и
отсутствие уверенности в них.
А толпа уже так разрослась, распухла, что не могла втиснуться на Полицейский мост и приостановилась, как бы раздумывая: следует ли идти дальше? Многие побежали берегом Мойки в направлении Певческого моста,
люди во главе толпы рвались вперед, но за своей спиной, в задних рядах, Самгин чувствовал нерешительность,
отсутствие одушевленности.
Но Клим Самгин чувствовал внутреннюю стройность и согласованность в этом чудовищно огромном хоре, согласованность, которая делала незаметной
отсутствие духовенства, колокольного звона и всего, что обычно украшает похороны
человека.
Это был
человек лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами, но с
отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица. Мысль гуляла вольной птицей по лицу, порхала в глазах, садилась на полуотворенные губы, пряталась в складках лба, потом совсем пропадала, и тогда во всем лице теплился ровный свет беспечности. С лица беспечность переходила в позы всего тела, даже в складки шлафрока.
А может быть, сон, вечная тишина вялой жизни и
отсутствие движения и всяких действительных страхов, приключений и опасностей заставляли
человека творить среди естественного мира другой, несбыточный, и в нем искать разгула и потехи праздному воображению или разгадки обыкновенных сцеплений обстоятельств и причин явления вне самого явления.
Тут именно, через
отсутствие малейшей заносчивости, достигается высшая порядочность и является
человек, уважающий себя несомненно и именно в своем положении, каково бы оно там ни было и какова бы ни досталась ему судьба.
Но с странным чувством смотрю я на эти игриво-созданные, смеющиеся берега: неприятно видеть этот сон,
отсутствие движения.
Люди появляются редко; животных не видать; я только раз слышал собачий лай. Нет людской суеты; мало признаков жизни. Кроме караульных лодок другие робко и торопливо скользят у берегов с двумя-тремя голыми гребцами, с слюнявым мальчишкой или остроглазой девчонкой.
С первого раза невыгодно действует на воображение все, что потом привычному глазу кажется удобством: недостаток света, простора, люки, куда
люди как будто проваливаются, пригвожденные к стенам комоды и диваны, привязанные к полу столы и стулья, тяжелые орудия, ядра и картечи, правильными кучами на кранцах, как на подносах, расставленные у орудий; груды снастей, висящих, лежащих, двигающихся и неподвижных, койки вместо постелей,
отсутствие всего лишнего; порядок и стройность вместо красивого беспорядка и некрасивой распущенности, как в
людях, так и в убранстве этого плавучего жилища.
И в его представлении происходило то обычное явление, что давно не виденное лицо любимого
человека, сначала поразив теми внешними переменами, которые произошли за время
отсутствия, понемногу делается совершенно таким же, каким оно было за много лет тому назад, исчезают все происшедшие перемены, и перед духовными очами выступает только то главное выражение исключительной, неповторяемой духовной личности.
Военная служба вообще развращает
людей, ставя поступающих в нее в условия совершенной праздности, т. е.
отсутствия разумного и полезного труда, и освобождая их от общих человеческих обязанностей, взамен которых выставляет только условную честь полка, мундира, знамени и, с одной стороны, безграничную власть над другими
людьми, а с другой — рабскую покорность высшим себя начальникам.
Земля же, которая так необходима ему, что
люди мрут от
отсутствия ее, обрабатывается этими же доведенными до крайней нужды
людьми для того, чтобы хлеб с нее продавался за границу и владельцы земли могли бы покупать себе шляпы, трости, коляски, бронзы и т.п.
Собственный дом показался ему пустым; в нем не было прежней теплоты, на каждом шагу чувствовалось
отсутствие горячо любимого
человека.
Самое ведь важное и существенное —
люди, живые души, клетки общественной ткани, а не внешние формы, за которыми может быть скрыто какое угодно содержание или полное
отсутствие всякого содержания.
Для этого миросозерцания благо
человека,
отсутствие страданий выше ценности
человека, выше чести и достоинства
человека.
В слезах раскаяния и жгучего страдальческого умиления он воскликнет: „
Люди лучше, чем я, ибо захотели не погубить, а спасти меня!“ О, вам так легко это сделать, этот акт милосердия, ибо при
отсутствии всяких чуть-чуть похожих на правду улик вам слишком тяжело будет произнести: „Да, виновен“.
Об этих Дыроватых камнях у туземцев есть такое сказание. Одни
люди жили на реке Нахтоху, а другие — на реке Шооми. Последние взяли себе жен с реки Нахтоху, но, согласно обычаю, сами им в обмен дочерей своих не дали. Нахтохуские удэгейцы отправились на Шооми и, воспользовавшись
отсутствием мужчин, силой забрали столько девушек, сколько им было нужно.
То, что здесь ночевал один
человек, положим, можно было усмотреть по единственному следу на песке; что он не спал, видно было по
отсутствию лежки около огня; что это был зверолов, Дерсу вывел заключение по деревянной палочке с зазубринками, которую употребляют обыкновенно для устройства западней на мелких четвероногих; что это был китаец, он узнал по брошенным улам и по манере устраивать бивак.
Ей показалось, что все
люди разбегались, дом был в движении, на дворе было много народа, у крыльца стояла тройка, издали услышала она голос Кирила Петровича и спешила войти в комнаты, опасаясь, чтоб
отсутствие ее не было замечено.
Тем не меньше, хотя и дурным слогом, но близнецы «Москвитянина» стали зацеплять уж не только Белинского, но и Грановского за его лекции. И все с тем же несчастным
отсутствием такта, который восстановлял против них всех порядочных
людей. Они обвиняли Грановского в пристрастии к западному развитию, к известному порядку идей, за которые Николай из идеи порядка ковал в цепи да посылал в Нерчинск.
Человек, объятый сильной страстью, — страшный эгоист; я в
отсутствии Кетчера видел одну задержку… когда же пробило девять часов, раздался благовест к поздней обедне и прошло еще четверть часа, мною овладело лихорадочное беспокойство и малодушное отчаяние…
Стройность одинаковости,
отсутствие разнообразия, личного, капризного, своеобычного, обязательная форма, внешний порядок — все это в высшей степени развито в самом нечеловеческом состоянии
людей — в казармах.
Унылая, грустная дружба к увядающей Саше имела печальный, траурный отблеск. Она вместе с словами диакона и с
отсутствием всякого развлечения удаляла молодую девушку от мира, от
людей. Третье лицо, живое, веселое, молодое и с тем вместе сочувствовавшее всему мечтательному и романтическому, было очень на месте; оно стягивало на землю, на действительную, истинную почву.
Я острее, чем когда-либо, почувствовал страшный соблазн:
отсутствие благодатного просветления у
людей, почитающих себя ортодоксально верующими, постоянно посещающих церковные службы, молящихся, часто причащающихся.
Это глубже в
человеке, чем кажущееся
отсутствие противоречий.
Когда сравниваешь русского
человека с западным, то поражает его недетерминированность, нецелесообразность,
отсутствие границ, раскрытость в бесконечность, мечтательность.
Я думаю, что трудно найти
человека, у которого было бы не только
отсутствие, но и глубокое противление всякому иерархическому порядку, Я никогда не мог вынести, чтобы отношения
людей определялись по иерархическим чинам.
В этом Ленин со своей грубостью,
отсутствием всяких прикрас, всякой театральности, с простотой, переходящей в цинизм, — характерно русский
человек.
И ложная антропология западного католичества, и полное
отсутствие антропологии в восточном православии одинаково свидетельствуют о неполном и одностороннем характере христианства в истории, о неизбежности раскрытия полной религиозной антропологии, религиозного учения о
человеке и человечестве, не языческого и не ветхозаветного.
Шаховской, заведовавший в семидесятых годах дуйскою каторгой, высказывает мнение, которое следовало бы теперешним администраторам принять и к сведению и к руководству: «Вознаграждение каторжных за работы дает хотя какую-нибудь собственность арестанту, а всякая собственность прикрепляет его к месту; вознаграждение позволяет арестантам по взаимном соглашении улучшать свою пищу, держать в большей чистоте одежду и помещение, а всякая привычка к удобствам производит тем большее страдание в лишении их, чем удобств этих более; совершенное же
отсутствие последних и всегда угрюмая, неприветливая обстановка вырабатывает в арестантах такое равнодушие к жизни, а тем более к наказаниям, что часто, когда число наказываемых доходило до 80 % наличного состава, приходилось отчаиваться в победе розог над теми пустыми природными потребностями
человека, ради выполнения которых он ложится под розги; вознаграждение каторжных, образуя между ними некоторую самостоятельность, устраняет растрату одежды, помогает домообзаводству и значительно уменьшает затраты казны в отношении прикрепления их к земле по выходе на поселение».
Она имеет еще ту выгоду, что
человек ленивый, старый или слабый здоровьем, который не в состоянии проскакать десятки, верст на охотничьих дрожках или санях, кружась за тетеревами и беспрестанно подъезжая к ним по всякой неудобной местности и часто понапрасну, — такой
человек, без сомнения, может с большими удобствами, без всякого утомления сидеть в шалаше на креслах, курить трубку или сигару, пить чай или кофе, который тут же на конфорке приготовит ему его спутник, даже читать во время
отсутствия тетеревов, и, когда они прилетят (за чем наблюдает его товарищ), он может, просовывая ружье в то или другое отверстие, нарочно для того сделанное, преспокойно пощелкивать тетеревков (так выражаются этого рода охотники)…
Зверский обычай порабощать себе подобного
человека, возродившийся в знойных полосах Ассии, обычай, диким народам приличный, обычай, знаменующий сердце окаменелое и души
отсутствие совершенное, простерся на лице земли быстротечно, широко и далеко.
По-видимому, совершенно напротив: именно
отсутствие чувства законности и беспечность относительно материального благосостояния могут объяснять равнодушие
людей ко всем претензиям самодурства.
Здесь есть все — и грубость, и
отсутствие честности, и трусость, и порывы великодушия, — и все это покрыто такой тупоумной глупостью, что даже
люди, наиболее расположенные к славянофильству, не могли одобрить Тита Титыча Брускова, а заметили только, что все-таки у него душа добрая…
27-го около полудня мы добрались до Лебедя. Наше появление порадовало их и удивило. Я не стану рассказывать тебе всех бедствий дороги. Почти трое суток ехали. Тотчас по приезде я отправился к Милордову, в твой дом (с особенным чувством вошел в него и осмотрел все комнаты). Отдал просьбы и просил не задерживать. Милордов порядочный
человек, он правил должность тогда губернатора за
отсутствием Арцимовича.
Дружеские заботы Розанова, спокойствие и тишина, которые доставляли больной жильцы Дома, и
отсутствие лишних
людей в три дня значительно уменьшили жестокость этих припадков. Через три дня Лиза могла читать глазами книгу и переносила вблизи себя тихий разговор, а еще через день заговорила сама.
Этот
человек, отверженный из отверженных, так низко упавший, как только может представить себе человеческая фантазия, этот добровольный палач, обошелся с ней без грубости, но с таким
отсутствием хоть бы намека на ласку, с таким пренебрежением и деревянным равнодушием, как обращаются не с
человеком, даже не с собакой или лошадью, и даже не с зонтиком, пальто или шляпой, а как с каким-то грязным предметом, в котором является минутная неизбежная потребность, но который по миновании надобности становится чуждым, бесполезным и противным.
Под влиянием этого же временного
отсутствия мысли — рассеянности почти — крестьянский парень лет семнадцати, осматривая лезвие только что отточенного топора подле лавки, на которой лицом вниз спит его старик отец, вдруг размахивается топором и с тупым любопытством смотрит, как сочится под лавку кровь из разрубленной шеи; под влиянием этого же
отсутствия мысли и инстинктивного любопытства
человек находит какое-то наслаждение остановиться на самом краю обрыва и думать: а что, если туда броситься? или приставить ко лбу заряженный пистолет и думать: а что, ежели пожать гашетку? или смотреть на какое-нибудь очень важное лицо, к которому все общество чувствует подобострастное уважение, и думать: а что, ежели подойти к нему, взять его за нос и сказать: «А ну-ка, любезный, пойдем»?
По фигурам своим, супруг и супруга скорее походили на огромные тумбы, чем на живых
людей; жизнь их обоих вначале шла сурово и трудно, и только решительное
отсутствие внутри всего того, что иногда другим мешает жить и преуспевать в жизни, помогло им достигнуть настоящего, почти блаженного состояния.
Вообще это был очень своеобразный малый, в котором полное
отсутствие воли постоянно препятствовало установлению сознательных отношений к
людям.
Ежели мы спустимся ступенью ниже — в уезд, то увидим, что там мелочи жизни выражаются еще грубее и еще меньше встречают отпора. Уезд исстари был вместилищем
людей одинаковой степени развития и одинакового
отсутствия образа мыслей. Теперь, при готовых девизах из губернии, разномыслие исчезло окончательно. Даже жены чиновников не ссорятся, но единомышленно подвывают: «Ах, какой циркуляр!»
Это обезличение
людей в смысле нравственном и умственном и, напротив, слишком яркое выделение их с точки зрения покроя жилетов и количества съедаемых"шатобрианов", это
отсутствие всяких поводов для заявления о своей самостоятельности — вот в чем, по моему мнению, заключается самая неприглядная сторона заграничных шатаний.
Завтра, нынче же, может быть, каждый из этих
людей весело и гордо пойдет навстречу смерти и умрет твердо и спокойно; но одна отрада жизни в тех ужасающих самое холодное воображение условиях
отсутствия всего человеческого и безнадежности выхода из них, одна отрада есть забвение, уничтожение сознания.
Человек огромной силы воли, за год перед этим никем не признаваемый, при полном
отсутствии воспитания и образования, совершил почти невозможное.
Это было после обеда. Слон зашагал по Большой Пресне, к великому ужасу обывателей и шумной радости мальчишек и бежавшей за ним толпы. Случилось это совершенно неожиданно и в
отсутствие его друга сторожа. Другие сторожа и охочие
люди из толпы старались, забегая вперед, вернуть его обратно, но слон, не обращая внимания ни на что, мирно шагал, иногда на минуту останавливаясь, поднимал хобот и трубил, пугая старух, смотревших в окна.
Повторяю: это был
человек угрюмый, но за его угрюмостью скрывалось
отсутствие поступков — и ничего больше.
И жандармы, несмотря на
отсутствие для них законов, так же как и духовенство, не находя никакого повода к обвинению молодого
человека, возвращают его опять в войско.
Если и было время, что при известном низком уровне нравственности и при всеобщем расположении
людей к насилию друг над другом существование власти, ограничивающей эти насилия, было выгодно, т. е. что насилие государственное было меньше насилия личностей друг над другом, то нельзя не видеть того, что такое преимущество государственности над
отсутствием ее не могло быть постоянно.
Третьи, не признающие Христа богом, считают, что спасение
людей произойдет через медленный, постепенный прогресс, при котором основы жизни языческой заменятся понемногу основами свободы, равенства, братства, т. е. христианскими основами; четвертые, проповедующие общественное переустройство, считают, что спасение произойдет тогда, когда посредством насильственного переворота
люди будут принуждены к общности имущества,
отсутствию правительств, коллективному, а не индивидуальному труду, т. е. к осуществлению одной из сторон христианского учения.